Интерактивный

Музей

В.С.Высоцкого

Эта песня была написана Высоцким тоже в горах. И хотя к картине она не имела отношение, но рассказать о ней надо обязательно. Вспоминает героиня песни Лариса Лужина:

«Наверно я погиб» – это мы были в «Итколе». Я уже куда-то ездила… То ли я ему рассказывала: была как раз поездка в Венгрию у меня, а до этого Канны были. И потом у меня была фотография с Марсель Марсо. Володя, когда выступал потом с песнями, вот так на аудитории, он еще первое время говорил, что Ларисе Лужиной посвящена песня. Это мне уже сообщали об этом. И действительно, он как в воду глядел, потому что все, что он там перечисляет – это все потом и было. И в Осло ездили: я, Кулиджанов и Лариса Голубкина. И в Польше, и в Иране была… Она, конечно, для меня немножко обидная, потому что «пусть пробуют они, я лучше подожду». Мне было обидно. У нас с ним были просто дружеские отношения. Причем спел он ее как раз в горах. И все смеялись, все были страшно довольны. Причем сидели все в номере, какое-то сборище. Кайсын Кулиев был тогда с нами, читал свои стихи, а Володя пел песни. Был тогда Гребнев Наум, который переводит Кайсына Кулиева. Еще до сих пор, помню, как анекдот тогда ходил в горах. Рассказывали, что когда Кайсын спросил у жены Гребнева: «Скажите, как я пишу? Хорошо пишу?» «Я не знаю, что ты там пишешь, но переводят тебя великолепно». Разговор этот был.

В интервью коллекционеру и высоцковеду Сергею Жильцову Лариса Анатольевна говорила, что написана эта песня до «Скалолазки» и добавила: «Это он написал, по-моему, после очередного моего приезда из ГДР. Вся группа просто обалдела от счастья, когда я привезла с собой из Берлина в Иткол целый ящик немецкого пива. Можете себе представить, скольких трудов мне это стоило, ведь в «Иткол» и налегке трудно добираться. А уже на следующий день Володя спел эту песню…»

О встрече со знаменитым поэтом вспоминает и Светлана Лепко:

«Кайсын Кулиев к нам в гости приезжал. В его честь устроили застолье. Кто-то попросил знаменитого поэта почитать стихи. Кайсын поднялся: «Я сейчас вам прочитаю свое стихотворение – самое любимое на русском языке: «Женщина купается в реке, Солнышко сияет вдалеке…» – и опять молчание. – Я еще раз… – Все терпеливо ждут продолжения. Когда же он и в четвертый раз повторил только эти две строчки, мы – как грохнем!.. Не сговариваясь. Кайсын смутился: «Нэт, нэ могу по-русскы! И нэмножко пьяный я...».

В письме к Абрамовой от 24-го августа Высоцкий сообщает следующее: «Мне народный поэт Кабардино-Балкарии Кайсын Кулиев торжественно поклялся, что через Совет министров добьется для меня звания заслуженного деятеля Кабардино-Балкарии. Другой балкарец, великий восходитель, хозяин Боксанского ущелья, тигр скал, Хусейн Залиханов, которого по слухам знает сама королева Великобритании, она-то и обозвала его «тигром скал», так вот, он присоединился к обещаниям кавказского стихотворца и сказал, будто я могу считать, что я уже деятель. Потому что я якобы написал про горы, а они, горы, – в Кабардино-Балкарии, значит, все решено. Это, конечно, разговоры, но было бы смешно».

Чтобы закончить тему песен к картине приведем воспоминания художника Златковского. В книге «Старатель» он пытается воспроизвести монологи Высоцкого. О картине «Вертикаль» Высоцкий говорил горько и жестоко, но…

«На каждом шагу человек получает сполна. На каждом шагу понимает, что он – дерьмо, все вокруг – дерьмо, вся жизнь до него была и после него будет – дерьмо! И не выбраться, особенно в одиночку. И вообще «зачем меня ты, мама, родила!» Но как-то жить все равно надо… Хоть как-то скрасить эту жизнь – вот задача романтизма. А иначе – где «луч света в темном царстве»? Отсюда все эти Данко, Павлики Корчагины, Матросовы. Что? Сказать правду о Зое Космодемьянской? Что не сумела даже сарай с сеном, никому не нужный, поджечь? Нет, страшно будет! Лучше так: «Есть место подвигу!»… Что ж мне-то тогда тыкать в морду на каждом шагу?...

У ребят, уж не знаю по какой причине, сорвался парень на восхождении, сиганул в пропасть. Полезли. Погода – жуть! Так сразу и не вытащили, сами еле выбрались, выбились из сил. Вот-вот стихнет непогода – снова полезут, конечно, вытащат, а пока – домой, в лагерь… Поминки. Ну, не поминки – панихида за упокой. Невтерпеж. И согреться… И повод есть… Без очереди – «товарищ погиб!» – накупили водяры в поселке. Сначала – так скорбно, в палатке, по-мужски скупо, с приличествующими придыханиями. Обветренными голосами завели свои профессиональные песни… Дальше – больше: мат-перемат про снаряжение, тренеров, про систему, ругань между собой – «А ты, пля-мля! А сам!..» Ну, сам понимаешь… Кого-то выносили, разнимали… А потом – кончился сугрев. Стали рыскать по лагерю. Ввалились затемно к чужим, требовали выпивки. В другое время не осмелились бы, а сейчас – герои! Трагедия! Кто ж не даст? Лыка не вяжут, ан нет! Понимают, что надо держать фасон – слезы на глазах выдавливают: «За друга надо!» А уж давно – не за друга, а – нажраться. И мыслишка потаенная: на халяву! Отдавать же не придется, – кто ж потребует возврат на следующий день? У кого совсем совести нет…

Что? Об этом писать? Про такое? Такую песню написал бы – сукой был бы! Нет!.. «И спускаемся вниз с покоренных вершин», «Сорвался со скал – он стонал, но держал!» Поэтому и носят меня на руках, в рот засматриваются – я делаю как бы жизнь! Ту, которую всем хотелось бы, а не это дерьмо вокруг!»

Альпинистские песни Высоцкого стали разлетаться по стране задолго до выхода картины на экран. Еще не закончились съемки, а уже осенью на своих концертах Высоцкий поет их, тем самым, делая рекламу будущей картине. Участники фильма вспоминали, что в каждый свой приезд им показывались новые песни. Высоцкий сочинил в этот период песню «Гололед», как вспоминает Лужина. Исследователь Марк Цыбульский относит эту песню к картине «Вертикаль». А из опубликованной в печати информации эта песня была изъята из картины «Короткие встречи». Хотя Высоцкий мог отвергнутую песню из одной картины предложить в другую.

Что же касается песни «Гололед». Хочется упомянуть с большой благодарностью еще одного высоцковеда Льва Черняка. Фонограммой его интервью со Степаном Пучиняном я сейчас и воспользуюсь. Вспоминает Пучинян:

«Мы должны были с Володей вместе лететь из Москвы в Минводы. А Минводы не принимал из-за погодных условий. Я жил недалеко от Внукова, на Удальцова дом 16 квартира150. Из аэропорта, когда выяснили, что до утра рейс отменен, поехали ко мне. Я организовал ужин, а потом Володя говорит: «Степа, у тебя нет гитары?» Обойдя квартир 12, гитара нашлась у соседей. И вот на моих глазах Володя сочинил песню «Гололед на земле, гололед».

Дружеские отношения Высоцкого и Пучиняна сохранятся на долгие годы. Находясь в августе в горах, Высоцкий передавал для своей жены деньги через Пучиняна, который по делам съемок отлучался в Москву... Но вернемся к песням Высоцкого

Уже осенью начинает исполняться знаменитая песня «Беспокойство» («А у дельфина…»). В этот же период появляются песни сказочного цикла. Участие в картине помогло Высоцкому выйти на новый рубеж в собственном творчестве. Закончились песни, так называемого «Городского романса», появляются новые темы…

Новые песни Высоцкого подняли его на другой уровень и породили такую волну любви к его творчеству, что затмили все, что было написано до сих пор. И больше всех поражались альпинисты. Вспоминает Борис Дуров:

«Высоцкий умел слушать. Он разговаривал с мастерами альпинизма, участвовал в спасении раненого, не жалел себя на скальных тренировках. Однажды я видел кровь у него под ногтями. Не прошло и двух недель, как Володя сказал нам, что написал несколько песен для фильма. Мы решили опробовать их на зрителях. Собрались вокруг костра в альплагере. Многие слушали Высоцкого впервые. Как только он запел, наступила мертвая тишина, и так было, пока он не отложил в сторону гитару. Я сидел рядом с мастером спорта по альпинизму Димой Черешкиным. Он шепотом спросил меня:

- Я не встречал Володю на Кавказе. Он что, Памир больше любит?

- Он только две недели здесь. Раньше в горах не был, – усмехнулся я.

- Не может быть, – не поверил Дима. – За две недели все о нас понять нельзя. Альпинизм – штука тонкая.

- А талант, – начал, было, я, но Дима перебил меня:

- Хочешь сказать, что талант может?

- Именно так.

Спустя некоторое время, когда фильм был уже в прокате, я с ним побывал во множестве городов, встречался с разными аудиториями. Никто нигде не хотел верить, что Володя москвич, что он окончил театральный институт, что он по малолетству не воевал, что не служил в армии. В лагере, за колючей проволокой, божились, что он сидел, летчики видели его за штурвалом, ветераны уверяли, что он воевал с фашистами, и не хотели верить, что когда началась война, ему было два года. Такова была правда его песен, так он умел перевоплощаться, сочиняя их. Он был и летчиком, и пограничником, он воевал на Кавказе против немецких стрелков из дивизии «Эдельвейс»…

Дмитрий Козлов:

«Совсем еще молодым я был на горнолыжных сборах ДСО «Труд» в составе сборной профсоюзов. Жили мы в гостинице «Иткол» на втором этаже, а на третьем поселилась киногруппа, которая снимала фильм «Вертикаль». Там я впервые увидел Владимира Семеновича Высоцкого. Как мне показалось, он, и Лариса Лужина были единственными москвичами в киногруппе. А на четвертом этаже «Иткола» жили западные немцы. Высоцкого все окружающие звали тогда «маленький Пушкин», он ходил с бородой. Часто я видел его на стихийных вечерах песни, которые возникали в холле третьего этажа. Немцы обычно поднимали в холл ящик шампанского. Высоцкий пел почти весь репертуар Вертинского. Немцев эти песни очень трогали, мы тоже слушали, затаив дыхание, было нам по 17-18 лет. Мы – это Леша Сурченко, Петя Ломов, Вася Мельников из Кировска, Андрей Белокрынкин, Сережа Грищенко, Таллий Монастырев, Витя Тальянов, Сережа Иванов из Кировска. Высоцкий в то время, в целом, был еще мало известен. А песни к «Вертикали» сразу всем нам понравились. Настоящие слова, мелодия, исполнение…»

Леонид Елисеев:

«Володя шел своей рискованной дорогой и не искал обходных путей, он выбрал трудный путь, «опасный как военная тропа». Ему не надо было расталкивать плечом и подминать под себя других. На таком пути соперников не бывает! Сейчас стало модным сравнивать дела и профессии многих людей с альпинистами. Высоцкого не надо сравнивать. Владимир Высоцкий – Человек и Поэт, который бывал в горах. Он любил горы, он ходил в горы, он пел о горах! Он был альпинистом! И я горжусь тем, что имел счастье подписывать его удостоверение и вручать ему Знак альпиниста СССР. Хороших песен об альпинизме до Высоцкого было написано немало, были среди альпинистов и профессиональные композиторы и поэты. Взять хотя бы Визбора. Он много написал хороших горных песен, часто бывал в горах – он не альпинист, правда, а скорее, турист и горнолыжник-любитель, но настоящих больших альпинистских песен у него не получилось, я так считаю (хотя песни его люблю, и пел, а Юру уважаю как автора и человека). Они у него немного пижонско-романтические. А чтобы написать: «Лучше гор могут быть только горы, на которых никто не бывал…» – для этого надо быть художником от Бога, умеющим показать нам самое прекрасное, которое мы до этого видели ежедневно, но не замечали. Все гениальное заключается в простоте. И еще надо учитывать, что Высоцкий все песни к «Вертикали» написал за два месяца. За один сезон, как говорят альпинисты».

Выступлений Высоцкого в горах было множество – и перед своими, и перед всеми желающими слушать. Неудивительно, что возникали проблемы с горлом. Тогда на помощь приходила врач. Вспоминает Светлана Лепко:

«Впервые я увидела Владимира Высоцкого в «Итколе» на банкете. Еще удивилась, помню, что он совсем не пьет. Он не пил на протяжении всей съемки, мы с Ларисой вечно ему соки покупали. У него постоянно болело горло. Врач Алла Величко, моя подруга, работала в альплагере «Эльбрус». Она собирала материал для диссертации. Тема – что-то вроде «как изменяется кровь человека при наборе им высоты в горах». Алла и нас замучила анализами, и сама изрядно вымоталась, гоняясь за нами по горам. По вечерам Величко приезжала в киногруппу и занималась Володиным горлом, то есть была как бы его персональным врачом. Из-за болезни горла Высоцкому запрещали петь. А он пел. Напишет что-то новенькое – ему не терпится показать. Когда пошел цикл альпинистских песен – тем более. Послушать его приходили, приезжали из многих лагерей. Погода стояла хорошая. Мы выходили на улицу, Володя, брал гитару и пел».

Владимир Мальцев тоже вспоминает о концерте перед альпинистами:

«Когда мы жили, вначале еще, в альплагере Юсеньгах, я помню, там были, в основном, любители-студенты, которые каждый год в горы идут. Кто-то был чуть профессиональней, кто-то любители, которые просто горы любят. Они заранее планировали, что на будущий год столько-то человек приедем, чтоб им держали место. Был такой единственный институт в Союзе, картографии и аэросъемки. И вот оттуда эти ребята. Серьезные ребята такие, институт серьезный был. Они первые и организовали концерт Высоцкого. Записывался, естественно, и нашими, у кого магнитофоны были, у них писали все. Первый раз, когда он исполнил вот эти песни, альпинистские, то говорил, что они не совсем готовы. Он много пел, с удовольствием. Ну, тогда я видел вот эти горящие глаза, потому что у костра, какие песни пели? Легенькие все. И вдруг он ошеломил всех: «И пусть говорят, и пусть говорят» – эта рифма, она просто бьет, здорово. Я это помню. Это было в самом начале, потому что мы еще жили в палатках. Это потом мы уже переехали, и уже началась работа. А тогда еще и работы как будто не было. Он (Высоцкий) подготовку проходил. Но и кроме всего, наверное, нужно было привязываться к местности, что ему там делать. А снимали, где-то у Девичьей косы (первые съемки).

Вот до августа (небольшая неясность, т.к. может быть смещение в воспоминаниях концерта до написания альпинистских песен и после - авт.) месяца они и сделали этот концерт. Как узнали? Во-первых, они все, я помню, ходили, спрашивали, когда он приедет. Он только приехал, может быть, день, они ему дали, ну от силы два отдохнуть. И после этого он сразу дал концерт. Вечером, это точно я помню...

«Скалолазка», была последняя песня (написанные в горах). Первые песни у него были уже. Он, когда выступал, сказал, что это не окончательный вариант. Мы уже в августе были в «Итколе»: ночи холодные, неудобства и т.д. Склады там наши. Мы постепенно туда переезжали, а я один из первых  из тех, кто был в палаточном городке. Потому что Коля (пиротехник), еще кто-то, остались. Я не помню точно, но это может, было, конец июля, начало августа. А уже в «Итколе», я  помню, что с палатки приходили. Альплагерь, а мы рядом поставили свои. А там альплагерь – это были деревянные домики. Там типа клуба или красный уголок, большой был. Собрались там и слушали его песни. Там набилось столько народу, даже  еще внизу были, еще ниже какой-то большой лагерь… Из Минска приезжали, большой отряд был, под 200 человек студенты из университета, отовсюду… Еще  немцы были.  И, когда Высоцкий приехал, его рвали на части. А начальство!? «О, Высоцкий!» Значит, его обязательно: там где-то банкет, где-то шашлыки... Конечно, он был популярный. «Вертикаль» просто его живьем увидели. А до этого у всех (записи были). Многие песни путали. Ну, как путали, его не его, потому что вначале он не сильно афишировал свою хрипоту. Особенно когда пел чужие песни. А потом его сразу (узнавать стали)…»

По воспоминаниям многих участников съемок песни Высоцкого поражали не только своих, но и иностранцев, которых в горах было превеликое множество. Вспоминает Елисеев:

«Почти каждый вечер Володя пел в узком кругу. Собирались четыре-пять человек: Альберт Осипов, Дуров. Обычно у них в комнате – у Говорухина и Володи. Но о том, каким непревзойденным рассказчиком был Володя и как он умел вести компанию, уже много писали, добавить мне здесь нечего. Жаль, что не записывали, хоть и было на чем, просто мысль в голову не приходила. Однажды в «Иткол» приезжала иностранная делегация, среди них были две американки. После пения своих песен Володя спел им что-то по-английски, какой-то набор звуков – языка он не знал. Американки делали удивленные глаза, понять ничего не могли, хотя очень старались и напрягались. Потом сказали Говорухину: «Он поет что-то знакомое, но непонятное».

О концерте перед американцами Альберт Осипов вспоминает следующее:

«Мы со Степой Пучиняном организовывали эту пьянку, можно так назвать. Как началось? Мы шли по трассе. Вдруг навстречу идут две блондиночки, причем, так смеются заразительно. Мама родная, какие-то новые! А я вижу по подчерку, что какие-то нерусские люди. Одно слово, на английском языке. Ля-ля. «Кто Вы такие?» «Мы американские студенты. Вот мы приехали…». Я говорю: «Степа, колоссальные кадры. Не упусти». Как подкадриться к ним? Высоцкий! Степа мгновенно: «Сейчас мы девочки, концерт». «О, мы хотим, ищем как раз Высоцкого». Они как раз были самые активные, которые знали, кто такой Высоцкий. Этим местным до фонаря было, что такое Высоцкий. Ну, там знали песню, он в баре поет. Заходил, под это дело, под общий шум. И то так неактивно. И Степа организовывал им концерт прямо под гостиницей на скамейках. Высоцкий шесть часов горланил эти песни! Там студентов было! И с академии наук, этой высотной лаборатории… Много народу сидело. Он так открыто пел и много. Я ушел рано – все знаю уже, не сильно надо было. А Степа гонял этих двух студенток, как бы к ним подступиться. И, Высоцкий тоже заметил этих двух, когда они к нему начали приставать с концертом. Девочки хорошо доставали там.

Я помню, говорил Высоцкому, а мы вначале вместе жили: «Володя, иди, тренькай свои «Очи черные» Говорухину. У него режиссерский номер, там две комнаты. Ты мне надоел». Потому что две кровати, он сидит ля-ля, ля-ля.  «Слушай, уже осточертел, сколько раз можно!» Раз двадцать пять одно и то же. А по тем временам там ничего ж, что Высоцкий, что… А Степа ужасно любил Высоцкого. Он просто, он как кролик сидел под кустом во время концерта.

Трудно сказать сколько раз Высоцкий выступал, может, там было не в концертной форме. В ЦСКА, какой-то дом был. В академии домик –  академикам он песни пел. В первый приезд его я точно помню, что был такой момент, когда пришли, ребята с Тырскола и спросили: «Где Высоцкий?» Это я помню такие случаи, именно в тот приезд были. После американских студентов. Там же не только американские сидели. Там все сидели».

В письме к жене от 12.08 Высоцкий об иностранцах в шутку отзывался следующим образом:

«Приехали американцы – 35 штук. Все, кто сюда попадает, окабардиниваются, мы их называем кабардино-американцы. Сегодня пришли из похода кабардино-поляки, они сильно пшекают. А, правда, хорошая национальность «кабардино-китайцы» или «кабардино-негры»? Их, правда, здесь нет. Гор для них жалко».

О выступление перед американками Степан Филиппович Пучинян вспоминал по-другому:

«Собрались у меня в номере, часто собирались, т.к. я жил один. Правда, и у Высоцкого был отдельный номер, но у меня вроде метраж был больше. Собрались: Лужина, Говорухин, Высоцкий, Воропаев, Дуров. В этот период в «Итколе» была американская группа студенток изучающих русский язык. И в их маршруте был «Иткол». Они там дня 2-3 были. И вот мы сидим – у меня стол был в глубине номера, диван, кресло. Володя пел. Я все внимание на Высоцкого! Он как бы сидел чуть в стороне на кресле. Я перевел взгляд, а на полу уже человек шесть американок сидят. Ковер постелен, поскольку Кавказ. Длинные ковры на полу. И дальше заходят еще, человек 18 в этой группе было. Все так уселись тихо и слушали. Они русский язык изучали, так что текст песен понимали. И вот они аплодировали после каждой песни. Может, это считалось концертом?!»

 

Глава из книги А.Линкевича "Вертикаль", или Что не расскажет кинопленка". Издательство "Оптимум", Одесса, 2011г.

 

ГЛАВНАЯ

НАЗАД К СТАТЬЯМ

Главная

Воспоминания

Статьи

Экскурсии

Мероприятия

Место Втречи - Одесса